Могу сказать только одно: невроз, связанный со страхом смерти, — это неизбежное следствие атеизма.
Для человека неверующего действительно существуют две возможности: одна — не думать о неизбежном конце, забываясь водкой или привычным просиживанием у телевизора, вторая — панически его бояться. Ну а как не бояться? Мы все пели и плясали, а теперь нужно за это расплачиваться. Никуда от этого не денешься! Вот безбожие и формирует в человеке только такое отношение к смерти. И в некоторых случаях оно принимает столь крайние формы.
И я не знаю другого выхода, кроме того, чтобы человек, страдающий подобного рода неврозами, хотя бы на пороге своего земного бытия вошел в ограду Церкви. Только тогда они могут быть преодолены.
Все иное суррогаты, которыми западноевропейская цивилизация, при всех нынешних экономических возможностях, предлагает страждущим обманываться. Или, как американские старички, путешествовать по миру и умереть, к примеру, в Японии. Или сдавать клетки своих органов, чтобы кто-то когда-то из них что-то клонировал — на случай, если вдруг из этого что-то получится. Или бороться со страхом смерти путем замораживания своего тела, чтобы его вернули к жизни в 2900 году.
По сути дела, это еще безнадежнее, чем мумификация египетских фараонов: те верили, что если из них мумию сделают, то боги воскресят их в последний день. Правда, боги в их представлении были весьма относительной мощности, раз для воскрешения человека необходимо было как следует его телесный состав сохранить. Но зато воскрешение души имелось в виду как обязательное.
В наше же время за гробом предполагается только пустота. Поэтому весь мир, так или иначе, борется за продление человеческой жизни во что бы то ни стало. Однако приходит лишь к очередным, все более изощренным, суррогатам. Ведь кроме веры в невидимого, Бога и в бессмертие души, ничто человека не спасет, и людям воцерковленным тут другого совета не дашь: молитвой, благочестивой жизнью рядом, любовью, свидетельством о Православии, всем своим бытием подвигать наших близких к ограде Церкви.
Все иное будет неправдой.
Протоиерей Максим (Козлов)