Иерей Вадим Коржевский. «Чтение» из книги «Пути спасения христианина».

Мы все видим, что наше время имеет множество признаков конца своего и правы, видимо, те, которые говорят, что мы живем в последние времена. Эти времена действительно последние. Они таковы по характеру, по напряжению силы зла, по ослаблению стремления людей к Богу, к добру. Но что делать и какие принимать меры, чтобы не быть втянутым в тот процесс апостасии, который вокруг нас совершается? Бороться со всеобщим отступлением, обличая всех и все, или, вспомнив изречение св. Игнатия Брянчанинова, что отступление попущено Богом и не надо пытаться остановить его своей немощной рукой[1], довольствоваться тем, что еще осталось, и благоговеть перед случившимся попущением? Как обращение к нам звучат ныне слова св. Апостола, говорящего, что лучше всего «внимать себе и своему стаду» (Деян.20:28), а не тому, что делают вокруг нас люди, ищущие от этой жизни иного, «памятуя», чему учили нас наши наставники (Деян.20:31). «Мы должны быть особенно внимательны к слышанному, чтобы не отпасть. Ибо, если через Ангелов возвещенное слово было твердо, и всякое преступление и непослушание получало праведное воздаяние, то как мы избежим, вознерадев о толиком спасении, которое, быв сначала проповедано Господом, в нас утвердилось слышавшими от Него, при засвидетельствовании от Бога знамениями и чудесами?» (Евр.2:1–4) Но, несмотря на это, «большинство людей, упоенных лживым и обольстительным учением духов отверженных, обуявших от действия в них этого учения, презрели Слово Божие, не ведают и не хотят уведать его. Нужно, крайне нужно внимание к Слову Божию»[2], – говорит св. Игнатий Брянчанинов. Почему? Потому что «ум наш как омраченный грехом никак не может удовлетвориться по отношению к спасению собственными помышлениями, немощными, колеблющимися, обманчивыми; ему необходимо посредством внимательного чтения или тщательного слышания Слова Божия заимствовать из него помышления Божественные и вразумляться ими. Должно заниматься изучением Слова Божия весьма благоговейно и весьма часто, чтоб оно было руководителем нашим в деле спасения, потому что наши собственные помышления легко могут отвлечь нас от спасительного пути, приняв неправду за правду»[3]. Особенно в наше время истина закрывается ложью, и чтобы отличить истину от лжи, нужно ее изучать, а изучать можно только в Слове Божием. Поэтому поговорим о важности изучения этого Слова.

Спаситель, посылая апостолов на проповедь, заповедал им проповедовать Евангелие всякой твари, имея в виду всякого человека. Эту заповедь апостолы передали своим преемникам, повелевая им проповедовать слово с настойчивостью вовремя и не вовремя, обличая, запрещая, увещевая со всяким долготерпением и назиданием (2Тим.4:2). Эти наставления не только предлагались устно, но и письменно. Со временем оформилась целая наука, учению которой святая Церковь стала повелевать всем следовать. Хотя и так, «все имеющие здравый смысл стараются следовать учению святых Отцов»[4], – говорит св. Кирилл Александрийский.

Кто такие святые Отцы? Обычно определяют их как приемников апостолов, видевших свою задачу в том, чтобы апостольское учение сохранить в неприкосновенности, ничего не добавляя лишнего, точнее ложного, а только пытаясь это учение более или менее раскрыть. Для этого они должны обладать необходимым рядом качеств. Прежде всего, это наличие православной веры и исповедование этой веры как устно, так и письменно. Ясно, что с этим соединяется и причастность к Православной Церкви, которая, в свою очередь, определяется личной святостью! Но и наличие этих качеств еще недостаточно для того, чтобы считаться Отцом Церкви. Отцами называют только тех людей, которые получили способность порождать новых чад к жизни во Христе, имея достаточное к тому совершенство. «Хотя у вас тысяча наставников, но не много отцов, – говорит св. апостол Павел, и, указывая на собственное отцовство, добавляет, – я родил вас во Христе Иисусе благовествованием» (1Кор.4:15). Эти слова могли повторить только те из совершенных в духовной жизни, которые, по слову священномученика Мефодия, составляют «как бы одно лице и тело Церкви. И подлинно лучшие и яснее усвоившие истину, как избавившиеся от плотских похотей чрез совершенное очищение и веру, делаются Церковью и помощницею Христа, как бы девою, по словам Апостола, соединяясь с Ним и уневещиваясь Ему, чтобы, приняв чистое и плодотворное семя учения, с пользою содействовать проповеди для спасения других. А несовершенные и еще начинающие спасительное учение возрастают и образуются, как бы в материнском чреве, от более совершенных, пока они, достигнув зрелости возрождения, приобретут величие и красоту добродетели, и потом по преуспеянии сами, сделавшись Церковью, будут содействовать рождению и воспитанию других детей, во вместилище души, как бы в утробе, непреложно осуществляя волю Слова»[5]. Отцами называют тех, которые стали причастны Церкви настолько, что получили способность рождать словом своим чад в Духе и помогать им образовываться, возрастая духовно.

Это делается возможным по причине того, что они приобретают в той или иной степени Дух Истины, в силу чего и их слово становится истинным. В своей совокупности их учение, по выражению их же самих, верно, ибо это учение Святого Духа, и кто будет держаться его, тот будет идти прямым путем ко спасению. Поэтому, скажем словами св. Игнатия Брянчанинова: «Усвой себе мысли и дух святых Отцов чтением их писаний. Святые Отцы достигли цели: спасения. И ты достигнешь этой цели по естественному ходу вещей»[6]. Конечно, для исполнения этой цели, лучше найти живого носителя Духа Святого. Но таковой всегда был редкостью. Поэтому уже с первых времен ученики Христовы призывались к тщательному изучению Божественного Писания (Ин.5:39), а так же писания прославившихся святостью жизни по Богу. И польза от этого чтения видна из того, что враг вооружается против него различными видами борьбы, как то: нехваткой времени, многозаботливостью, непонятливостью, леностью, сонливостью, унынием или борением хульными гордыми помыслами. «Из этой брани против чтения святых Отцов, – говорит св. Игнатий, – мы должны заключить, как спасительно для нас оружие, столько ненавидимое врагом. Усиленно заботится враг о том, чтобы исторгнуть его из рук наших»[7].

Итак, для желающих достичь спасения необходимо заняться чтением творений святых Отцов Православной Церкви! Но здесь, как и во всяком деле, есть некоторого рода сложности и даже опасности. Во-первых, надо уметь правильно читать, ибо от неправильного чтения есть опасность стать книжником или фарисеем, т.е. тем, кому свойственно попирать истину. Во-вторых, надо знать, что читать и в какой последовательности, ибо безразборчивое чтение может скорее доставить вред, чем пользу, как безразборчивое употребление лекарств скорее погубить, чем доставить здравие.

Евангельские повествования свидетельствуют о том, что Господь более всего обличал людей, знавших Священное Писание и всю жизнь занимавшихся его изучением. Вследствие этого, понятия слов «книжник» и «фарисей» ныне стали нарицательными и даже оскорбительными, хотя первоначально эти наименования были почетными. Классы книжников, законников и фарисеев образовались после Вавилонского плена, вследствие ревностного порыва еврейского народа вернуться к забытой религиозной жизни. За неимением истинных наставников, каковыми ранее были патриархи, судьи и пророки, он обратился к изучению их писаний. Но это изучение вопреки указанию Моисея, требовавшему слагать (Втор.6:6) и «хранить» в сердце все заповеди Божии (Втор.4:9), приняло исключительно умственный, теоретический характер. В результате такого подхода к изучению Священного Писания, сформировалась особая праведность, которую назвали праведностью законнической, требовавшей наличие не столько религиозных чувств и расположений, сколько подробных знаний всех многочисленных предписаний, опутывавших буквально каждый шаг еврея. Следствием возникшего направления явилась необходимость полного и детального знания закона, породившая особый класс людей, делом жизни которых и было изучение и толкование закона. Эти люди назывались книжниками и пользовались особым авторитетом как руководители еврейского народа. Но их пагубной чертой, по слову св. Феофана Затворника, было «знание закона без заботы о жизни по закону»[8]. Именно за эту черту Господь и осуждал их. И чтобы не подпасть под подобное осуждение, нам надо не только читать, но и исполнять прочитанное. Св. Игнатий Брянчанинов говорит: «Учение школьное, по букве, не только очень полезно, но и необходимо, как доставляющее точные и подробные познания о христианстве по преданию Православной Церкви более нежели когда-либо, настоит крайняя нужда в основательной проповеди и изучении христианства. Но теоретическое изучение требует, чтобы непременно ему сопутствовало и ему последовало учение деятельное. «Закон свободы деланием заповедей чтется»[9]. Христианский книжник должен научиться Царству Небесному не только от слышания проповеди о нем, но и опытно»[10]. Поэтому, вторит ему св. Феофан Затворник: «Читайте, рассуждайте и к себе прилагайте. К себе прилагать есть цель и плод чтения. Если читать без сего приложения к себе, толку не будет, а еще зло. Только теории собираются в голове и учат не себя направлять на добро, а других осуждать»[11]. Такое чтение только ум острит да язык, которые научаются укорять ближних, осуждая их за то, что они не так и не то делают, но на себя при этом не смотрят.

Но нужно еще учитывать, что и одно внешнее исполнение предписаний не приводит к желаемому результату, как не привело оно тех людей, которые вошли в историю с наименованием фарисеи. В отличие от книжников фарисеи заботились не столько о теоретическом изучении закона, сколько о точном исполнении его предписаний. При этом они старались исполнить все ту же букву закона, забывая о его внутреннем содержании. Понятно, что для фарисеев ценным было внешнее поведение и обрядовое благочестие, к которому они относились как к самодостаточному средству богоугождения. Превратив средство в цель, фарисеи выработали тот тип праведности, который был так же осужден Господом. «Берегитесь, – говорил Он постоянно своим ученикам, – закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лк.12:1). Лицемерие – плод эгоизма, а эгоизм характеризуется отсутствием сочувствия к кому бы то ни было, кроме себя и своих выгод. У законченного фарисея нет сочувствия к людям и полностью отсутствует чувство к Богу. Их черта, по слову св. Феофана Затворника, «исправность внешнего поведения без особенной заботы об исправности сердечных чувств и помышлений»[12]. И чтобы этого не случилось, следует не только узнавать закон Божий, но и по нему жизнь учреждать, стараясь со внешней исправностью соединять исправность внутреннюю, сердечную. Для этого советуется держать истину в уме до тех пор, пока она не сорастворится с сердцем, а это возможно только при условии очень медленного чтения. Св. Феофан считает, что чтение, не возбуждающее духа, «должно быть почитаемо неправым, уклонившимся от истины. Это – болезнь многочтения по одной пытливости, когда одним умом следят за читаемым, не доводя до сердца, не услаждая его вкуса. Это есть наука мечтать, не созидающая, не учащая, а разоряющая, всегда ведущая к кичению»[13]. Последнее появляется не вследствие знания, а вследствие поверхностного, рационального, неглубокого, несердечного знания или полузнания.

Имея в виду все это, Господь и сказал, что «если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф.5:20). Поэтому, заключает св. Феофан, «узнал что, не останавливайся на этом знании, а иди дальше и сделай вывод, к чему, в каком случае обязывает тебя такое знание, да и положи по тому неотложно действовать. В поведении же так поступай, чтобы не чувства и расположения шли за внешними делами, а внешние дела были вызываемы чувствами и расположениями, и служили им точным выражением. Устроясь таким образом, будешь выше книжников и фарисеев, и дверь Царствия не будет затворена пред тобой»[14].

Указателями на этом пути служат творения святых Отцов. Некоторыми учение святых Отцов сравнивается с записками путешественников, посетивших многие страны. И как путешественники обычно пишут путевые заметки о всем, что встречают достойного внимания на своем пути, так писали свои заметки и избранники Божии, в разных направлениях проследившие все тропы духовной жизни, о всем, что встречали, испытывали на этом трудном шествии своем. Но между теми и этими заметками есть существенная разница. Когда мы читаем записки путешественника, мы можем представить ту страну, которую он посетил, а читая духовную литературу и не исполняя прочитанного на деле, мы не сможем понять, о чем пишется, ибо учение духовное познается, выражаясь словами святого Исаака Сирина, «по силе жития»[15]. И поэтому записки святых Отцов понимать могут только шествующие указанным ими путем. Для не вступивших на него это совершенно неведомая страна. Понятия духовные уясняются по мере шествия и углубления в страну Духа, т.е. по мере умножения собственных опытов жизни духовной становится ясным и понятным указание опытов, отмеченных святыми Отцами в писаниях своих.

Но если мы заглянем в сокровищницу, содержащую отеческие писания, то увидим, что собрание книг там находящихся составляет огромную библиотеку, которую даже просто прочитать представляется делом невозможным для одного человека. И чтобы не утонуть в этом море слов и мыслей святоотеческих, надо благоразумно выбрать основную для себя литературу и начать читать согласно вышеизложенным правилам, т.е. внимательно, неспешно, с сочувствием и практическим применением их советов в своей личной жизни.

Для облегчения этой задачи мы можем предложить вам перечень основных на наш взгляд книг. Прежде всего, нас будет интересовать та литература, в которой имеются советы, относящиеся к духовной жизни, потому что это общая для всех нас жизненная задача, и в силу поставленной перед нами такой задачи, как очищение от страстей и приобщение к духовному миру, основным чтением должны стать книги духовно-нравственного характера. К последнего рода книгам относятся не просто книги религиозного содержания, но книги, несущие на себе помазание Святого Духа и содержащие преимущественно аскетические советы, необходимые для установления и развития духовной жизни. Исходя из этого принципа, мы оставляем в стороне нашего рассмотрения книги догматического, экзегетического и полемического характера.

Среди творений аскетических и духовно-нравственных особого внимания заслуживают творения св. Игнатия Брянчанинова. Как он сам говорил, его книги должны составить чтение крайне нужное для истинных христиан последнего времени по той причине, что тогда будет крайняя нужда в ясном объяснении душевного христианского подвига, а этой нужде никто не сможет удовлетворить по недостаточеству своему. Св. Игнатий испытал это на личном своем опыте и говорил впоследствии, что он так и не нашел наставника, который бы удовлетворил запросы его души, «который был бы живым изображением аскетического учения Отцов Православной Церкви». Современное ему общество забыло святоотеческую аскезу, и это вынудило его обратиться к тем, кто письменно запечатлел свои аскетические опыты. «Не живые человеки были моими наставниками, – говорил он, – ими были почившие телом, живые духом святые Отцы. В их писаниях нашел я Евангелие, осуществленное исполнением; они удовлетворили душу мою»[16]. Но прежде, чем научиться правильному духовному деланию, он, как сам признавался, 20 лет бился «как рыба об лед»[17]. Свои опыты духовной жизни св. Игнатий сверял с опытами прежде бывших Отцов-аскетов и записывал их для себя и для некоторых своих знакомых. Так появились на свет его статьи, из которых составилась книга под названием «Аскетические опыты». По самому названию уже видно, что она имеет практический характер. В ней можно найти существенно необходимое для христианина учение о молитве и прочих, содействующих молитве, христианских добродетелях. Она единственная в своем роде, потому что со времени введения в России образования никто не писал в таком стиле. Св. Игнатий постарался дать возможную отчетливость и исправность книге, приготовляя ее в течение 20 лет, пересматривая, выправляя, дополняя, чтобы учение Отцов, изложенное в ней, имело удовлетворительную ясность и полноту. Отцы, в особенности древние, по возвышенности своей, несмотря на простоту слога, малопонятны для современного сознания, крайне слабого в христианском отношении. А она содержит в себе учение Отцов-аскетов, творчески переработанное приспособительно к современным христианам и монашествующим, с учетом психологии нашего времени. Его «Аскетические опыты» заменяют «Добротолюбие», будучи гораздо понятнее, чем «Добротолюбие» и содержа все, о чем говорится в «Добротолюбии». К тому же она написана с незаурядным мастерством, в разнообразной литературной форме, которое облегчает чтение и заинтересовывает к нему, что чрезвычайно полезно для настоящего поколения. Как писал св. Игнатий: «Образ изложения, наружная форма, самый слог, – может быть новость в духовной русской литературе. Так мне внушилось, – и я действую просто по внушению[18]. Разнообразие слога нахожу неизбежным; будучи естественным, оно составляет одно из достоинств собрания сочинений»[19]. От этого она представляется легкой по духу, но содержащей мысли и чувствования весьма глубокие и высокие. Именно этого и добивался св. Игнатий и даже прямо говорил: «Мне хочется, чтобы книга моя была другом, всегда утешительным, никогда не обременительным. Хочу, чтобы книга удобоприступна была каждому как друг, и чтобы гордый ум смиряла высотою истин и глубиною чувств. Друг должен быть с характером»[20]. И хотя по образу изложения все его книги отличаются от древних отеческих книг, но по характеру «они подходят к писаниям древних аскетов»[21]. Из-за этого характера его книги не принимались некоторыми иноками, получившими академическое духовное образование. Тот же святитель Феофан, многие годы проведший в академической среде, отзывался о сочинениях св. Игнатия, так что книги у него хорошие (за исключением «Слова о смерти»), но «только образ сочинения нехорош. Не знаю почему, но ни одна у него статья, по прочтении ее, не дает ясного понятия о предмете»[22]. Но святитель Игнатий не желал перестраиваться на академический образец, объясняя, что его настроение образовалось «от вынужденного болезнями и другими обстоятельствами затвора и сопряженного с ним душевного делания и подвига, невидного и непонятного для мира»[23]. Это именно настроение и проявляется на характере его книг и передается при чтении их, поселяя в душу особое состояние, столь не похожее на повседневное состояние нашей души и увлекая этими новыми ощущениями в мир пустыни, подвига и чистоты. Кроме того, св. Игнатий любил повторять, что читающий его сочинения заимствует из них все мысли и чувствования его самого, которые, в свою очередь, заимствованы им всецело из учения Святых Отцов Восточной Православной Церкви.

Таким образом, через его книги вполне достигается та цель чтения, о которой говорилось в начале. А потому можно согласиться с утверждением самого Святителя, что его книги, в особенности «Аскетические опыты» и «Аскетическая проповедь», должны составить чтение крайне полезное для современных истинных христиан как современное по духу и настроению[24]. В них сделано такое извлечение, которое возможно только по долговременном изучении отеческих писаний, а учение, принадлежащее святым Отцам, не может не принести существенную пользу желающим проводить жизнь богоугодную. Как говорил сам св. Игнатий, чтение одних его книг уже «становит внимательного читателя в разряд истинных православных христиан и дает ему решительное одностороннее спасительное направление». Все вышеприведенные мысли есть мысли самого Преосвященного Игнатия, высказанные им в разных письмах, к разным людям. Некоторых могут смутить такие смелые высказывания Святого о своих писаниях. Не противно ли это духу смирения, не есть ли это гордость? На такое возражение отвечает сам Святитель: «Это не мое сочинение: по этой причине выражаюсь о нем так свободно. Я был только орудием милости Божией к современным православным христианам, крайне нуждающимся в ясном изложении душевного христианского подвига, решающего вечную участь каждого христианина»[25]. Слова его оправдались и оправдываются среди тех, кто знакомится с его сочинениями. Наш современник игумен Никон (Воробьев) говорит, что без него понимать древних Отцов, а главное, применять их к себе почти невозможно. «Учиться надо и молитве, и вообще христианству у св. Игнатия Брянчанинова. Лучшего учителя для нашего времени нет»[26].

Впрочем, не все отзывались и отзываются о книгах св. Игнатия в положительном смысле. Содержанием его книг соблазнялись как в его время, так и в наше. Мы не берем во внимание тот «спор», который произошел между святителем Игнатием и святителем Феофаном, ибо он имеет больше богословский характер и к тому же есть спор о словах. Здесь мы затронем только такого рода соблазн, который непосредственно связан с нашей темой. Это соблазн по поводу учения св. Игнатия о руководстве святыми книгами вместо святых наставников. Именно из-за этого учения св. Игнатий оказался не в благоволении у некоторых старцев Оптиной пустыни, так что они запрещали вообще читать его сочинения, боясь, что они повредят новопоступившему к ним неопытному послушнику, зародив в нем мысль недоверия старцам. Но такое допустимо было еще в среде Оптинских старцев, о которых св. Игнатий отзывался особо, для тех же, кто не имел постоянного старца, учение св. Игнатия было драгоценным. Даже для самих иноков Оптиной пустыни сочинения еп. Игнатия были весьма полезны и никак не мешали быть в послушании у своих старцев. Тем более, что сам св. Игнатий во многих местах своих сочинений говорит о благотворности старческого руководства. А по поводу нападок говорил так: «Слышу, что писания мои, заимствованные из изучения Отцов, встретили нарекания и некоторые гонения. Это благой признак. Этим я не смущаюсь, напротив того, ободряюсь и утешаюсь. Поругания служат очищением для меня. Притом, из церковной истории видно, что лица и писания точно церковные были встречаемы и преследуемы ненавистью сынов мира». Все распространявшие слово Божие имели труды и скорби, а не признание со стороны мира. Но были в его время и такие, которые выступали в защиту сочинений св. Игнатия. Например, преп. Никон Оптинский говорил, что «читающий сочинения еп. Игнатия внимательно и без предубеждения, ясно увидит, что они и не идут против старчества, а указывают лишь на то, что ныне истинные старцы весьма оскудели, что старца найти ныне весьма трудно, и что независимо даже от того, каков старец и имеется ли он налицо – самое житие под руководством у старца стало ныне редкостью и по многим причинам весьма затруднительным или, как выражается еп. Игнатий, и не надо нашему времени»[27].

Кроме того, св. Игнатий, предостерегая от безрассудного послушания лжестарцам, в то же время призывает к послушанию нравственному, к послушанию наших ума и сердца учению отеческому. Следовательно, он не дает никакого повода к самочинию, самоосмыслению и презорству, как это может показаться при беглом и невнимательном чтении его сочинений. А те, кто создает на основании его сочинений так называемое «богословие непослушания», прикрывают тем лишь собственное свое нежелание кому-либо подчиняться. Во всяком случае, по слову преп. Никона Оптинского, «к такому лукавому отношению к делу послушания сочинения еп. Игнатия не дают ни малейшего повода; такое отношение доказывает не недостаток сочинений, а злую волю человека, для которой даже подлинное слово Божие может явиться вонею смертною в смерть, как сказал св. апостол Павел»[28].

Но книги св. Игнатия, по его собственному признанию, преподают лишь новоначальное делание и требуют по изучении их умом и сердцем перехода к изучению других книг. На основании характеристики тех же Оптинских старцев, говоривших, что книги св. Игнатия Брянчанинова – азбука, а св. Феофана Затворника – грамматика духовной жизни, можно сделать заключение, что после изучения книг св. Игнатия следует перейти к изучению книг св. Феофана. Именно этих авторов советовал и даже усиленно рекомендовал студентам и выпускникам семинарий св. Серафим (Чичагов), говоря, что прочитавший их поразится своему невежеству.

Основным трудом св. Феофана считается его «Начертание христианского нравоучения», в состав которой входит и «Путь ко спасению». Как говорил сам автор: «Тут все, что мной писалось, пишется и будет писаться»[29]. А именно, «тут представлена история всякого спасающегося христианина, от начала зарождения христианской жизни до конца», и так, что «христианство деятельное изображено довольно полно». И хотя эти книги некоторыми критикуются, якобы за нечистоту православного учения, сам Святитель, смотревший их спустя 20 лет после написания, говорил, что «истина в них содержится чистая». Кроме того, эти книги были пересмотрены и одобрены св. Игнатием Брянчаниновым.

Еще св. Феофаном были составлены такие книги, как: «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться», «Письма о духовной жизни», «Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни христианской», «Мысли на каждый день года» и разные статьи, заметки, если не считать его переводы и экзегетические труды. Кроме того, к сочинениям св. Феофана вполне можно отнести и книгу св. Никодима Святогорца «Невидимая брань». Эта книга в ее настоящем виде представляет собой двойную переработку западного курса аскетики. Сначала старец Никодим перевел и исправил сочинение Лаврентия Скуполи «Брань духовная или наука побеждать свои страсти и торжествовать над пороками», обогатив ее святоотеческими примечаниями. Потом св. Феофан по просьбе афонских монахов переложил эту книгу на русский язык, «немножечко пообчистив»[30]. Как он сам признается, в «Невидимой брани» многие главы им переделаны и даже заново составлены: «Та книга католиком написана, а католики об умной молитве и иных вещах подвижнических иначе от нас судят. Старец Никодим поправил, но не все. Я докончил поправку». Но св. Феофан настолько ее «перетушевал», что по его собственному признанию, «подлинника не узнал бы и сам старец Никодим». Вследствие такой переработки, содержание «Невидимой брани» стало очень близко к учению святых Отцов Восточной Православной Церкви и к учению самого св. Феофана. В таком виде «Невидимая брань» без сомнения является душеполезной книгой, отличающейся замечательно тонким психологическим анализом духовного опыта, написанная к тому же простым ясным языком. А то, что «пишется в сей книге, не для одних монахов идет, а ко всем относится, кто хочет очистить свое сердце», – заранее предупреждает св. Феофан возможное возражение ленивцев.

Свои книги св. Феофан советовал всем своим знакомым читать и перечитывать, потому что, как он объяснял, «не знаю, где бы еще полнее изображено было все касающееся жизни христианской. Другие писатели, может быть, и лучше бы написали, но их занимали другие (вопросы) предметы, а не те, о которых познания ищем мы с вами». Впрочем, он все же сокрушался по поводу неумения своего так писать, чтобы это всех заинтересовывало. «Сколько раз приходится жалеть, что не умею так писать, чтобы всех затрагивать. Когда бы умел, составил бы такую книгу, что всякий читающий непременно решился бы начать соделывать свое спасение. У нас большой недостаток в такого рода книгах». В отношении этого он отчасти прав, ибо стиль написания некоторых его книг желает лучшего. Преп. Алексей, затворник Зосимовской пустыни, говаривал, что писания св. Феофана Затворника страдают сухостью, оттого что в них много схоластической школьной учености. Валаамский старец схиигумен Иоанн Алексеев также признавал, что «после чтения святоотеческих книг, конечно, покажутся сухими книги епископа Феофана». Но нужно заметить, что такую характеристику не ко всем его книгам можно отнести. Особенно нельзя сказать этого по отношению к его письмам, писанным из затвора. Они написаны простым и живым языком, доступно объясняющим самые сложные предметы духовной жизни. Его сочинения настолько разъясняют учение святых Отцов, что даже появилось сравнение, согласно которому «святоотеческие книги – это сметана, а епископа Феофана – снятое молоко и разбавленное водой».

Теперь после характеристики сочинений предыдущих Отцов, следует назвать имя того святого Отца, который оказал огромное влияние на их становление. Это святитель Тихон Задонский. Как на св. Игнатия, так и на св. Феофана он очень повлиял своим жизненным примером и образом мышления. Пробыв недолго на Воронежской кафедре, св. Тихон оставил ее и поселился в Задонском монастыре, где и были им написаны его замечательные произведения. Особенно следует выделить такие его книги, как «Сокровище духовное от мира собираемое» и «Об истинном христианстве», в которых путь к Богу изображен как на ладони. И хотя многие идеи этих творений заимствованы от западных писателей и не лишены по форме своей той же схоластичности, в которой св. Тихон был образован, несмотря на это, они несут в себе обильное духовное помазание, которое он стяжал ведением правильной духовной жизни. К достоинствам его творений следует отнести, прежде всего, простоту слога, ясность изложения и вместе с тем художественность. Характерно для него еще и то, что он не столько писал сам, сколько диктовал своему келейнику, когда ощущал в себе наитие Духа Святаго. К недостаткам его сочинений можно отнести встречаемые латинские формулировки и термины касательно Искупления или Таинств Церкви, а так же его любовь к сосредоточенности на теме страстей Христовых. Но все это и подобное этому – неизбежная дань времени и школе, в которой он образовывался. И это не удивляет. Удивляет больше то, как св. Тихон смог не только внутренне, духовно, но и в писаниях своих настолько освободиться от окружавшего со всех сторон латинского духа, чтобы суметь сравниться со св. Иоанном Златоустом, которому он мало в чем уступает.

Итак, мы назвали имена трех святителей, в книгах которых содержится все необходимое для научения духовной жизни. Кажется, нет такого вопроса духовной жизни, ответ на который было бы невозможно найти в их творениях. Для не имеющих возможности основательно и подробно изучить все отеческие писания достаточным будет, если они ограничатся изучением книг только этих трех святителей. Во всяком случае, чтение их творений должно быть основным, ибо без этого трудно будет составить полное представление о христианстве и правильной духовной жизни. После усвоения их учения или параллельно с этим, если есть возможность, можно изучать книги и других Отцов. Но не нужно упускать из виду, что в чтении отеческих писаний нужно соблюдать постепенность и определенную последовательность. Это необходимо по той причине, что читающий неизбежно увлекается направлением написанного. Особенно это присуще новоначальному. «По этой причине, – говорит св. Игнатий Брянчанинов, – когда отеческие книги остались нам в единственное средство руководства, должно с особенной осторожностью и разборчивостью читать их, чтобы единственное средство к руководству не обратить в средство к неправильной деятельности и проистекающему из нее расстройству»³²⁴. Непременно нужно чтение, соответствующее образу жизни. Поэтому «отшельник пусть читает Отцов, писавших о безмолвии; инок, живущий в общежитии, – Отцов, написавших, наставления для монашеских общежитий; христианин, живущий посреди мира, – святых Отцов, произнесших свои поучения вообще для всего христианства»[31]. Такая разборчивость связана с тем, что учение святых Отцов надо применять на практике. А если живущие посреди мира будут читать книги, написанные для отшельников, то естественно, они не смогут их правильно к себе применить, живя в совершенно других условиях и не имея того духовного преуспеяния, которого достигли писавшие. Читая наставления, адресованные отшельникам, они будут восхищаться ими и мечтать о том делании, которое преподается, не замечая, как постепенно в них будет образовываться мечтательность и то прелестное состояние, в котором будет казаться, что можно приобрести описываемые добродетели. В результате такого чтения неразумный читатель не только будет стремиться к тому, что осуществить невозможно в силу отсутствия необходимых условий и духовных сил, но не будет делать и того, что можно и надлежит делать в данных условиях.

Итак, запомним правило, данное св. Игнатием: «Христианину, которого жребий – проводить и окончить жизнь среди мира, должно читать святых Отцов, писавших вообще для всех христиан». Назовем их имена.

Из древних Отцов мирянам лучше всего читать св. Иоанна Златоуста. Именно о нем св. Игнатий Брянчанинов говорил одному мирянину: «Предлагаю вам того церковного писателя, который необыкновенной чистотой, ясностью, силой христианского учения возносит читателя превыше всего земного. На высоте заоблачной витает этот духовный орел и оттуда показывает землю питомцу своему». Поэтому, вторит ему св. Феофан Затворник, «Господа ради, не забывайте прочитывать св. Златоустого, какая бы книжка его вам ни попалась. Он писал просто, без приготовлений, так, как вещи зрелись его духом и мысли о том слагались в сердце. Многое у него с первого взгляда кажется ничтожным, но продолжайте далее и найдете сокровище, которому нет цены».

Из русских святых нельзя не помянуть св. прав. Иоанна Кронштадтского, из сочинений которого особенно ценна книга под названием «Моя жизнь во Христе». Она составилась из его ежедневных дневниковых записей, которые он вел в течение 35 лет. Подготовив их к изданию, он в предисловии к ним написал: «Все содержащееся в них есть не что иное, как благодатное озарение души, которого я удостоился от всепросвещающего Духа Божия, в минуты глубокого к себе внимания и самоиспытания, особенно во время молитвы»[32]. Читавшие эти записи свидетельствовали о получении собственного озарения, почему св. Феофан Затворник и сравнивал их с «утренним весенним ветерком благоуханным». Что же до содержания, то св. Феофан относительно книг св. Иоанна делал следующее признание: «Они одного сорта с моими. Но в них есть многое лучше написанное, чем у меня». Действительно, при чтении его дневников, реально ощущается, что писавший их находился в состоянии особенного вдохновения, которого не найдешь во многих других произведениях духовной литературы. Впрочем, дневник о. Иоанна могут хорошо понимать и усваивать душой лишь те, которые сроднились духом с Христовой верой, а не те, которые пытаются читать его из любопытства и без участия сердца.

Достойными внимания могут быть и изданные письма Георгия, затворника Задонского. Св. Игнатий Брянчанинов пишет кому-то: «Не была ли у вас в руках книжка писем Задонского затворника Георгия? Вот духовный писатель, ушедший далеко от всех духовных писателей нашего времени. С пера его текут струи благодатные, недостаточество внешнего образования заменяется обильным достоинством духовным. Предуховная книжка, наполненная утешительнейших наставлений для страждущих». Она одного духа и направления с сочинениями св. Тихона Задонского.

Еще св. Игнатий Брянчанинов поминал малоизвестного архиепископа XIX века Никифора Астраханского – «писателя очень основательного и с помазанием». А мы позволим себе назвать имя пока еще малоизвестного епископа XX столетия, которому идет подобная характеристика. Это св. Василий, еп. Кинешемский. Его беседы на Евангелие от Марка – чтение, заинтересовывающее с первых строчек и доставляющее уму и сердцу большое удовлетворение.

Конечно, мы не можем обойти молчанием и имя свят. Димитрия, митрополита Ростовского. Его «Четьи-Минеи» – излюбленное чтение всех благочестивых христиан. Впрочем, все же мы должны иметь в виду, что хотя «сочинения святителя Димитрия носят на себе печать благодатного помазания и сообщают это помазание читателям своим, но святитель жил в Западной России и там образовался, а в Западной России имели тогда сильное влияние иезуиты, вообще латинизм. Поэтому сочинения св. Димитрия не совсем чисты, не вполне в Восточном характере». Во всяком случае, так считает св. Игнатий Брянчанинов. И его мнение не голословно. Жития Святых составлялись свят. Димитрием, главным образом, по западным источникам. В частности, использовались и латинская обработка Метафрастовых житий Л. Сурия, и польский сборник житий П. Скарги, и «Анналы» кардинала Барония, и многое тому подобное. А если мы внимательно прочтем проповеди свят. Димитрия, то встретим в них немало ссылок на западных писателей и даже найдем некоторые католические суждения. Например, в проповеди о «Поклонении пресвятой Богородице» св. Димитрий говорит: «Покланяюся твоему безгрешному зачатию от святых родителей». На что св. Филарет, митр. Московский, замечает, что «не невероятно и то, что он понимал оное так, как о сем мудрствуют ныне на Западе. Он получил первоначальное образование так, что в сем более участвовали западные наставники и западные книги. Встреченное мнение, ознаменованное благоговением к Божией Матери, могло быть принято по чувству сего же благоговения, тогда как не приходило на мысль строго исследовать оное в отношении к догмату искупления рода человеческого от первородного греха единственно Кровию воплощенного Сына Божия». Известны и его симпатии к Кемпийскому Фоме, о котором он говорил, что он хоть и «иностранный купец, но приносит добрый товар». Но пусть не смущает благочестивого читателя подобный латинизм, ибо, по слову св. Игнатия Брянчанинова, «мы не знаем, когда Святитель Димитрий введен был в благодатное достоинство Святаго Отца и, может быть, указанное написал еще тогда, когда был просто благочестивым писателем или проповедником». Во всяком случае, если следовать логике, то лучшим у св. Димитрия должно представляться то, что он написал ближе к концу жизни своей.

Подобную характеристику могут получить и творения св. Иоанна митрополита Тобольского, современника св. Димитрия Ростовского. Наиболее известны такие два его произведения как «Илиотропион» и «Царский путь креста Господня». Язык этих произведений исполнен множественными латинскими словами и оборотами, и очень часто встречаются ссылки на древних языческих философов и западных учителей, таких как Сенека, Эпиктет, Фома Аквинат, Бернард, Боэций, Фома Кемпийский и прочих. Но при всех этих внешних недостатках по содержанию своему сочинения св. Иоанна заслуживают пристального внимания всякого благочестивого читателя и до сего дня, ибо нигде более не найти такого подробного изложения учения о видах, способах и условиях сообразования воли человеческой с волей Божией и достодолжного несения жизненных скорбей.

Вот таким на наш взгляд обрисовывается круг духовной литературы для мирян нашего времени.

Для монашествующих нужны другие книги. Попробуем сделать беглый перечень этих книг в той последовательности, в которой необходимо их читать согласно указаниям святых Отцов.

Азбукой монашеской жизни называют поучения и послания преп. аввы Дорофея, которые он адресовал ученикам своего монастыря. Они содержат в себе учение о начальном монашеском делании (об отречении от мира, о раздаче имущества, об отсечении воли, о борьбе со страстями и стяжании добродетелей) и не касаются учения о жизни безмолвной. Заметим при этом, что его поучения являются азбукой монашеской жизни и рекомендовать его начинающим христианскую жизнь кажется не совсем уместным.

Преп. Феодор Студийский, будучи настоятелем монастыря, составил для монашествующих особые так называемые огласительные поучения (великое оглашение состоит из 254 поучений, а малое – из 135 поучений), в которых изложил общие правила и законы монастырской жизни. Что до характера поучений, то, по словам св. Феофана Затворника, он в них «берет сторону не высшую, а самую низшую видимую деятельность монастырскую и ее одуховляет. В добром исполнении всех послушаний видит путь ко спасению, научая, как эти простые превращать в Божии и Богу угодные»[33].

В творениях св. Василия Великого тоже можно найти некоторые нравственные правила общежительной жизни, основанные на традиции египетских монастырей и даже руководство к жизни монашеской. Впрочем, как мимоходом замечает св. Феофан: «У него умозрение преобладает».

Правила жизни палестинских и египетских общежитий для руководства монахам изложил и преп. Кассиан Римлянин. В отзыве о своих писаниях он подчеркивает: «Я имею целью повествование не о чудесах Божиих, а о том, как исправить наши нравы и проводить жизнь совершенную». По свидетельству его ученика пресвитера Геннадия Марсельского св. Кассиан «охватил всю область деятельных наставлений для всякого образа монашества». Его писания содержат в себе постановления киновитян и собеседования египетских подвижников. Что касается постановлений, то они, по слову самого автора, «относятся к благочинию внешнего человека», а собеседования «более к благочинию внутреннего человека, к совершенству сердца, к жизни и учению отшельников». Поэтому, следуя порядку изучения святоотеческой литературы, его собеседования лучше отложить до времени.

Ценны для монашествующих и духовно-нравственные наставления преп. Ефрема Сирина и ценны они тем, что в них содержится много покаянных мыслей и чувств. Читая его размышления, невозможно не расположиться к смиренному сознанию своего недостоинства. Из века в век христиане, в особенности монашествующие, заимствовали его молитвословия для собственных келейных молитв и богомыслия.

Неоценимым сокровищем для монашествующих является «Руководство к духовной жизни» преподобных Варсануфия Великого и Иоанна Пророка. Эта книга содержит 850 ответов на вопросы архиереев, иереев, монахов и мирян и разрешает самые неразрешимые темы. По слову св. Никодима, она полезна всем, а «особенно монахам: безмолвствующим и общежительным, новоначальным, средним и совершенным, преимущественно же немощным, находящимся в различных искушениях и страданиях и имеющим посему нужду в духовном утешении». Правда, надо иметь в виду, что до 216 ответа даны советы отшельникам и затворникам, а значит мало пригодны и полезны для общежительных.

«Лествица» преп. Иоанна Синайского написана по просьбе преп. Иоанна Раифского с целью изложить главные обязанности монашеского звания и дать руководство инокам, согласно которому они бы могли благоустроить свою жизнь, шествуя благонадежнейшим путем к высшему совершенству. В этой книге преподобный Иоанн раскрыл все главнейшие подвиги, какие они должны пройти и совершить, указывая поступенчатое, деятельное восхождение к совершенной жизни. Отличительная особенность этой книги в том, что она указывает порядок иноческих обязанностей, наглядно показывающий, с чего надо начинать и в какой последовательности вести дело своего исправления и спасения. Автор книги по своему опыту и по опыту других вполне сознавал важность этой последовательности и на протяжении всей книги не раз выражает мысль о великой важности для подвижников соблюдения правильной и строгой постепенности в совершении подвигов. Поэтому, согласившись, по настоянию преподобного Иоанна Раифского, быть руководителем иноков, святой муж не удовольствовался тем, чтобы дать им только сухой перечень обязанностей их звания, но пожелал указать именно наилучший благонадежнейший порядок совершения подвигов. Описанные подвиги, которые должен пройти инок, он расположил и соединил по связи их между собою не столько логической, сколько практической, основанной на накопленном им и другими синайскими подвижниками опыте духовной жизни.

Весьма полезным для общежительных иноков, но любящих уединение св. Игнатий Брянчанинов называет сочинения святых Исихия, Филофея и Феолипта, помещенные в Добротолюбии.

Из более современных нам наставников монашествующих можно назвать преподобных Оптинских старцев Льва, Макария, Амвросия, двух Анатолиев, Варсанофия и Никона, которые были напитаны чтением вышеназванных отеческих писаний, сами руководствовались этими писаниями и руководствовали ими всех обращавшихся к ним за назидательным советом. Никогда не давали они советов из себя, а всегда предлагали в поучение изречения Писания или Отцов, что и сообщало их советам силу.

Все вышеперечисленные Отцы в своих творениях описывают в основном деятельную монашескую жизнь, которую ведут общежительные монахи. С этих книг и должно начинать изучение монашеского делания. Но одними ими ограничиваться монаху не следует. По прошествии значительного времени, можно приступить и к чтению книг, написанных для безмолвников. Наставления для безмолвников давались теми подвижниками, которые не только на протяжении длительного времени вели жизнь уединенную, но и достигли в ней значительного преуспеяния. Св. Игнатий Брянчанинов прямо предостерегает против того, чтобы скоро обращаться к подобному роду чтения. И хотя к такому чтению влечет любознательность, а само чтение производит наслаждение и даже восторг, наша свобода по свойству времени должна быть ограничена. Усугубляется это еще тем, что если человек увлечется чтением и уклонится с правого пути, то некому уже будет вернуть его обратно, и никто даже не заметит того, что он уклонился. Часто пагубное увлечение признается неопытными наставниками великим преуспеянием, и увлеченный поощряется к большему увлечению. Следовательно, надо очень и очень осторожно подходить к чтению возвышенных Отцов в наше скудное по духовному преуспеянию время.

Творения таких Отцов мы перечислим в хронологическом порядке.

И начнем это перечисление с писаний великого пустынножителя IV века, преп. Антония, представляющие собой более или менее пространные речи, обращенные ко всем приходившим к нему за советом и руководством в духовной жизни. Впрочем, более характерными для него являются краткие изречения, исполненные глубокого смысла и силы. По свидетельству св. Афанасия Александрийского, преп. Антоний говорил с такой силой на пользу вопрошавших его, что многие из ведших светскую жизнь расставались с миром и делались монахами, а нерадивые монахи снова делались ревностными и крепкими в подвигах. Но одно дело подвигнуться к ведению духовной жизни, и совсем другое взять себе в руководство то, что превышает духовные силы и является преждевременным. Это и следует учитывать при чтении изречений преп. Антония, которые при всей своей простоте и доступности содержат в себе нечто неудобовразумительное для человека душевного, «не разумеющего того, что от Духа Божия» (1Кор.2:14). Примером неправильного восприятия поучений преп. Антония может служить некий Малпа из Едессы, известный в истории как ересеначальник евхитов. По свидетельству св. Исаака Сирина, Малпа слышал от преп. Антония «таинственные словеса, изглаголанные им о чистоте и спасении душ: слышал тонкие вопросы о страстях, в которых Антоний объяснял, что ум, по очищении своем, имеет созерцания духовных таин и что душа может, по благодати, сподобиться бесстрастия, когда деланием заповедей совлечется ветхих страстей и придет в здравие первобытного своего естества»³⁴⁷. Выслушав то, что было для него еще несвоевременным, он по высокоумию своему взялся за исполнение подвигов отшельнического характера с надеждой достигнуть той высоты созерцания тайн духовных, о которой слышал. В результате Малпа развил в себе бесовский род прелести, заключающийся в приятии ложных понятий о духовных предметах и называемый Отцами «мнением». Таким образом, преждевременное знакомство с поучениями великого учредителя пустынножития и неправильное их восприятие может далеко увести от пути спасения всякого неразумного подвижника, считающего себя способным повторить делание великого отца-пустынника во всей его полноте.

Ближайшим преемником учительского дара преп. Антония был преп. Макарий Египетский, который, надо полагать, достаточно часто слушал беседы Отца монашествующих. Во всяком случае, в духовных беседах преп. Макария можно найти некоторые наставления, повторяющие слово в слово наставления преп. Антония. Из писаний великого египетского пустынножителя наиболее значимыми и известными являются его «Духовные беседы», подробно объясняющие дело освящения падшей души действием благодати Духа Святого. При этом преподобный Отец опускает все частности жизни подвижнической, потому что его беседы были обращены к деятельно проходившим подвижническую жизнь и интересовавшимся самой сущностью духовного делания. Кроме того, не вызывает сомнения тот факт, что отраженный в его творениях опыт относится к отшельническому или полуотшельническому типу подвижничества. И хотя в сочинениях преподобного содержится опыт общежительного монашества, особенно в «Великом послании», но данный опыт не является опытом доминирующим. Следовательно, предостережения, относящиеся к наставлениям преп. Антония Великого, вполне распространимы и на писания преп. Макария Египетского.

К вышеописанному типу сочинений относятся и духовно-нравственные слова аввы Исаии Отшельника. В доказательство этого говорит само наименование, с которым вошел в историю сей преподобный отец. Отшельником он назван по причине своей любви к уединению, в котором и провел много времени. Непрестанное поучение в Божественных Писаниях и богомыслии сделало его творцом тех прекраснейших словес, которые составили целую книгу душеспасительного содержания. Как и в писаниях преп. Макария, в словах аввы Исаии замечаются местами откровенные заимствования из наставлений преп. Антония Великого, что свидетельствует о преемственности учительного дара преп. Антония, как это имеет место и в случае с преп. Макарием.

О преп. Марке, жившем в V веке, его современники отзывались как о великом подвижнике, глубоко изучившем тайны духовной жизни. Чтобы не скрыть сего таланта, он много учил и писал. К сожалению, до нашего времени дошли только некоторые из его писаний. В Добротолюбии имеется одно его послание, содержащее очерк подвижнической жизни, и несколько сот кратких изречений, касающихся законов духовной жизни. Св. Исаак Сирин свидетельствует, что преп. Марк пространно изложил в своих писаниях то, что изведал на личном опыте[34]. Наставления преп. Марка весьма просты и вразумительны. И хотя местами можно встретить некоторую неясность, но это происходит не от способа изложения, а от того, что излагаемый материал лучше понимается не посредством слов, но посредством дел. Исходя из этого, скорее можно сделать заключение, что преп. Марк писал и учил из состояния высокой степени совершенства, на которой сподоблялся слышанию неизреченных глаголов.

Живший в VI веке св. Исаак Сирин уже в молодости выделялся из среды прочих своей ученостью и подвижничеством. Говорят, что он до такой степени усердствовал в изучении Священного Писания и постнических трудах, что лишился зрения, но и ослепнув, не прекратил своих литературных занятий, прибегая к помощи писцов-монахов и диктуя им свои мысли, из которых составилась целая книга подвижнических слов. Причину написания их он объясняет так: «Сие на память себе и всякому, читающему сочинение это, написал я, как заимствовал из Писаний, из поведанного правдивыми устами, а нечто из собственного опыта». Правда, как добавляет он, «вследствие собственного своего подвига не сподобился я дознать опытом и тысячную часть того, что написал своими руками», но это заявление следует от великой скромности, ибо в то же время он невольно признается, что действие благодати в нем было так велико, что иной раз во время письменных занятий персты его неоднократно останавливались на хартии и он не мог терпеть от сладости, вторгавшейся в его сердце. Это признание, да и само содержание сочинений св. Исаака, ясно показывает, что он преподавал не просто нравственно-аскетическое учение, применимое для всякого христианина, но раскрывал самую высокую степень духовного совершенства, которой сподоблялся разве один из века в век.

Писания св. Симеона Нового Богослова как при его жизни, так и впоследствии вызывали осторожное к себе отношение. И хотя сам св. Симеон жил в XI веке, его писания были изданы лишь в конце XVIII века и то не в подлинном тексте, а в пересказе Дионисия Загорейского, старавшегося «отредактировать» его малопонятное учение. Св. Феофан Затворник отказался переводить на русский язык «Гимны» святого отца, так как находил их слишком возвышенными, а значит, и опасными для рядового читателя. В форме составления сочинений св. Симеон, по всей видимости, подражал преп. Феодору Студиту, в монастыре которого он начинал свое подвижничество. Но по содержанию его изложение близко к самым возвышенным созерцателям. Центральное место в проповедях св. Симеона Нового Богослова занимают те видения света и познания Божественных тайн, соучастником которых он старался сделать всех, кто с ним соприкасался. «Это пожелал я написать вам, братья мои, – говорит св. Симеон, – не для того, чтобы стяжать славу и быть прославленным от людей. Да не будет! Ибо такой человек безумен и чужд славы Божией. Но написал для того, чтобы вы увидели и познали безмерное человеколюбие Божие и то, сколь легко бремя заповедей Спасителя нашего Бога» и «чтобы не скрывать таланта, который Он мне дал, подобно худому и неключимому рабу, проповедую милость Его, исповедую благодать, всем показываю сделанное Им мне добро, чтобы подвигнуть тем и вас словами учения – восподвизаться получить и себе то, что получил я». Но для многих его духовный путь обязательного видения Божественного света представлялся бременем неудобоносимым, так что вызывал еще при жизни его сопротивление у находившихся под его руководством. Наименование же нового Богослова первоначально он получил в уничижительном смысле, как придумывающий новое учение, хотя впоследствии его стали так называть как достигшего вершин созерцания и богословия.

Прямой ученик св. Симеона Нового Богослова преп. Никита Стифат наследовал добродетели и познания своего учителя в такой мере, что явился после него как бы вторым солнцем на небосклоне духовной жизни того времени. Обучив свой ум познавать доброе и лукавое, он породил ряд высоких и премудрых изречений, в которых как в зеркале отображено совершенство богоподобной жизни. «Они, – говорит св. Феофан Затворник в предисловии к ним, – как высоки по мыслям, так благолепны и по красоте выражений, так что недоумеваешь, мысль ли в них заключающаяся или красота изложения такое услаждение вливают в душу читающих».

Особую страницу высокодуховной литературы занимают писания св. Григория Синаита и его духовных преемников.

Св. Григорий Синаит явился основоположником Синаитско-святогорского движения XIV века, которое вызвало к жизни целое монашеское течение, известное как исихазм. Этимология слова «исихия» (безмолвие, покой) указывает на уединенно-отшельническую форму подвижничества. Так что наименование св. Григория основоположником исихазма указывает не на изобретение им новых принципов духовной жизни, а на возрождение уже изрядно забытого к тому времени созерцательного типа подвижничества. Когда св. Григорий впервые пришел на Афонскую гору и посмотрел на делание безмолвников, то увидел, что они практически не занимались созерцанием. Возгоревшись ревностью, он стал учить безмолвников соответственному им деланию, что и отразилось на его писаниях, которые считаются совершеннейшим руководством в умно-сердечной молитве. Образцом в построении аскетической системы для св. Григория послужила «Лествица» преп. Иоанна Синайского. Подражая последнему, святой Отец свел учение об исихии в сложную, но детально разработанную схему, по которой выстраивается путь восхождения к высшей ступени духовного развития – сверхъестественному созерцанию. Практически все учение св. Григория Синаита, за исключением первой части его системы, основано на творениях святых отшельников.

Прямыми преемниками его учения об исихии были св. Каллист и его сподвижник Игнатий Ксанфопулы, написавшие свои наставления безмолвствующим. Эти наставления отличаются практическим характером и сообщают совершенное познание о делании приступающих к безмолвию. «Рассмотри сочинения Каллиста и Игнатия Ксанфопулов о безмолвии и молитве, – говорит св. Игнатий Брянчанинов – и увидишь, что оно написано для иноков, пребывающих в затворе или проводящих жизнь отшельническую, подобную жизни иноков Египетского скита».

К ученикам св. Григория Синаита можно причислить и св. Григория Паламу, творения которого дали миру богословский синтез духовности восточных монахов. Учение св. Григория Паламы, изложенное в Триадах, беседах (омилиях) и различных главах, развивает и дополняет учение св. Григория Синаита.

К сочинениям подобного рода и духа относятся и писания русского подвижника преп. Нила Сорского. Его писания рекомендуются как более доступные для понимания современным инокам. Что же касается содержания, то в его книге мы не найдем ничего нового по сравнению с вышеперечисленными произведениями святых подвижников. Но чтение этой книги все-таки должно «предварять чтение греческих писателей, ибо она, постоянно ссылаясь на них и объясняя их, приготовляет к чтению и правильному пониманию этих глубокомысленных, святых учителей, нередко витий, философов, поэтов».

Конечно, было бы несправедливо здесь не сказать о существующих предисловиях на сочинения святых Григория Синаита, Филофея Синайского, Исихия Иерусалимского и Нила Сорского. Эти предисловия или «предпутии» были написаны схимонахом Василием Поляномерульским с целью наставить непогрешительному пониманию вышеперечисленных возвышенных писаний. На эти предисловия близкие к нам Отцы указывают как на более доступные для современности, ибо написаны они и по времени ближе к нам, нежели писания греческих светильников, и целью своей имеют приготовление к чтению писаний все тех же греческих Отцов.

Вот те немногие, но основные книги, повествующие о высоком духовном делании монахов, которые следует читать очень и очень осторожно, помня, что неправильное их восприятие может ввергнуть в пагубную бездну самообольщения. Основой самообольщения всегда является гордость падшего естества, ставящая себя выше всех и считающая себя достойной великих даров. Поэтому всякому приступающему к жизни созерцательной нужно приобрести сначала через деятельное подвижничество чувство «неключимого раба» (Лк.17:10), чтобы не подпасть высокоумию при знакомстве и прохождении подвигов и дел высокой духовной жизни. Кроме того, предваряя жизнь созерцательную жизнью деятельной, подвижник обучается искусству противоборствования врагам истины и приобретает достаточное духовное рассуждение, способное распутывать диавольские сети.

Впрочем, если быть объективным, то по необходимости следует признать вместе со святителем Игнатием Брянчаниновым, что нашему времени не дано не только полное подражание древним отцам пустынникам, но даже само постижение их делания стало для нас недоступным. Возможно лишь одно благоговейное и благоразумное его рассматривание и усвоение духа его, но никак не буквальное его воспроизведение.

Святитель Игнатий Брянчанинов, больше всех говоривший об обсуждаемом нами пути, признавался, что жизнь при руководстве книгами ведет к преуспеянию в духовной жизни много медленнее, чем при живом руководстве боговдохновенного наставника, потому что «плотской и душевный человек, слыша духовное слово, понимает его соответственно своему состоянию, извращает, искажает его, и, последуя ему в его извращенном смысле, стяжевает ложное направление, держится этого направления с упорством, как направления, данного святым словом». Вследствие этого, необходима крайняя бдительность, крайняя осторожность в предприятии каких-либо шагов в нашем внутреннем делании. Ведь при руководстве книгами, руководителями своей души являемся уже фактически мы сами, а значит, неизбежны ошибки и падения. «Книга, начертанная на бумаге, не может заменить живой книги – человека. Чудная книга – ум и сердце, исписанные Святым Духом! Так и пышет из нее жизнь! Так и сообщается эта жизнь слушающим с верою[35]. Всякая книга, хотя бы исполненная благодати Духа, но написанная на бумаге, а не на живых скрижалях имеет много мертвости: не применяется к читающему ее человеку! Потому-то живая книга – бесценна»![36] Но положение наше таково, что мы приступили к духовной трапезе уже по окончании роскошного обеда богатого Домовладыки. И нам оставлены лишь крохи, чтобы «удовольствоваться понятием гадательным и приблизительным о блистательной и насладительной трапезе, которою воспользовались почетные гости»[37]. Нужны годы, многие годы, чтобы опытно познать написанное святыми Отцами в книгах, потому что путь наш теперь таков, что мы познаем ошибки только после их совершения[38]. Но, несмотря на кажущуюся безысходность положения нашей духовной жизни, несмотря на множество прочных сетей, закрывающих нам путь к Небу, в самом этом состоянии нашего положения кроется возможность удивительного спасения душ наших, поскольку медленность преуспеяния и многочисленность преткновений невольно смиряют наш дух, столько склонный к превозношению, и доставляют драгоценное познание наших немощей, приводя к упованию на единое милосердие Божие, которое «не посрамит!» (Рим.5:5)[39].

[1] Св. Игнатий Брянчанинов. Отечник. Заключение.

[2] Св. Игнатий Брянчанинов. Т. 4. С. 227.

[3] Там же. С. 378–379.

[4] Цит. по книге: Порфирий (Успенский), архим. Об авторитете св. Отцов Церкви и важности их писаний // Прибавления к творениям святых отцов. Ч. 22. 1863. С. 9–10.

[5] Св. Мефодий Патарский. Творения. Пир десяти дев или о девстве. Речь III. Фалия. Глава VIII. Паломник. 1996. С. 52.

[6] Св. Игнатий Брянчанинов. Т. 1. С. 110.

[7] Там же. С. 112.

[8] Св. Феофан Затворник. Мысли на каждый день года. Нед. Пятидесятницы. Среда. С. 78.

[9] Преп. Марк Подвижник. Добротолюбие. Т. 1. О Законе Духовном. Гл. 32. С. 523.

[10] Св. Игнатий Брянчанинов. Т. 3. С. 5.

[11] Св. Феофан Затворник. Собрание писем. Вып. IV. 717. С. 200.

[12] Св. Феофан Затворник. Мысли на каждый день года. Нед. Пятидесятницы. Среда. С. 78.

[13] Св. Феофан Затворник. Путь ко спасению. С. 235.

[14] Св. Феофан Затворник. Мысли на каждый день года. Нед. Пятидесятницы. Среда. С. 78–79.

[15] Св. Исаак Сирин. Слова подвижнические. Сл. 30. С. 133.

[16] Там же. С. 472.

[17] Там же. 162. С. 318.

[18] Там же. 309. С. 566.

[19] Там же. 541. С. 764.

[20] Там же. 309. С. 566.

[21] Там же. 601. С. 807.

[22] Св. Феофан Затворник. Собрание писем. Вып. IV. 583. С. 58.

[23] Св. Игнатий Брянчанинов. Собрание писем. 601. С. 807.

[24] Там же. 503. С. 732.

[25] Там же. 536. С. 761. Все вышеприведенные мысли, есть мысли самого свят. Игнатия, высказанные им в разных письмах, к разным людям (см.: Собрание писем. Письма: 503:536; 539; 531; 496; 558; 532; 289; 309; 314).

[26] Никон (Воробьев), игумен. Нам оставлено покаяние. Письма. 57. М., 1997. С. 104.

[27] Преп. Никон Оптинский. Завещание. 11. Об отшельнической жизни, и об исповеди, покаянии.

[28] Там же.

[29] Св. Феофан Затворник. Собрание писем. Вып. I. 188. С. 222.

[30] Св. Феофан Затворник. Собрание писем. Вып. II. 225. С. 29.

[31] Св. Игнатий Брянчанинов. Собрание писем. 252. С. 480.

[32] Св. Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе. Предисловие.

[33] Св. Феофан Затворник. Собрание писем. Вып. VI. 1011. С. 155.

[34] Св. Исаак Сирин. Слова подвижнические. Сл. 46. С. 195.

[35] Св. Игнатий Брянчанинов. Собрание писем. 228. С. 439–440.

[36] Там же. 162. С. 318–319.

[37] Св. Игнатий Брянчанинов. Т. 5. С. 384.

[38] Св. Игнатий Брянчанинов. Собрание писем. 127. С. 220.

[39] Св. Игнатий Брянчанинов. Т. 3. С. 65.

Иерей Вадим Коржевский. «Чтение» из книги «Пути спасения христианина».